Бренчание бунтаря поколения "Машины времени"
Артур Шахов

        Помню, в 8-м классе мы решили создать вокально-инструментальный ансамбль. Кто-то из нас умел играть на гитаре «переборами», а кто-то только «боем». Я вообще не умел, поэтому мне досталось место барабанщика, хотя и об игре на барабанах я не имел никакого понятия. Ансамбль не сложился, по крайней мере, с моим участием. А на гитаре я все-таки играть научился, но только «боем» - бренчать.

        Как молоды мы были…

        Постоянное стремление к познанию мира было основной чертой нашего поколения. Нас записывали в спортивные секции и библиотеки. Мы слушали по радио «театр у микрофона», пока наши родители не купили телевизор «Рекорд-64». Передача на радио «В рабочий полдень» перед второй сменой в школе, в которой часто повторяли «Болеро» Равеля, «Алло мы ищем таланты» и «КВН» по ТВ, «Песня года» и «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», которых ждали до 4-х утра. Черная икра тогда была вполне доступна и ценилась нами наравне с апельсинами. Наши бабушки получали пенсии по 60 руб. и высылали нам деньги, подумать только, в конвертах. Поступление в институт было своеобразной оценкой личности. Расхожая пословица: «У кого ни тех, ни тех – поступайте в политех». Мы слушали радиохулиганов и Севу Новгородцева, узнавая от него о существовании другой музыки, отличной от песен Муслима Магамаева, Иосифа Кобзона и Майи Кристалинской. На магнитофоны без крышек мы ставили заезженные кассеты «Машины времени», зная каждую из их песен наизусть и радовались после фестиваля «Тбилиси-80», где они заняли 3-место. И в том же году мы скорбели о Высоцком, с презрением читая хвалебные вирши его коллег по цеху. Западных групп для большинства из нас было всего несколько: Deep Purple, Pink Floyd, Queen, Urian Heep, хотя меломаны, конечно, знали больше, выменивая и покупая в парках диски по 70 руб, что превышало пенсию наших бабушек. Тертые джинсы стоили 60 руб, а новый «Rifle» - 120, именно столько получали наши родители-инженеры в месяц. Какими мы должны были вырасти, за нас решала система, и членство в КПСС открывало главные перспективы в жизни.

        Как искренне любили…

        Мы были честны и очень категоричны. Или рокер или попсовик. Любишь больше битлов или роллингов? Если читал «Мастер и Маргарита», то свой. В середине 80-х мы приветствовали «перестройку» и последующую за ней оттепель. Русский рок вышел из подполья. Ура! Мы были политизированы, потому что политизированной была вся страна. Диссиденты жили своей жизнью, а мы жили своей. Культовые фильмы нашего поколения: «Тот самый Мюнхгаузен» и «Полеты во сне и наяву». Мы принимали и бунтарский дух первого, и безысходность второго. Крушение системы мы восприняли с энтузиазмом, а последующий раздел Великой страны как личную трагедию. В нас удивительным образом уживались консерватизм и радикализм. И мы совершенно не представляли, что принесут нам 90-е годы.

        Как верили в себя…

        Каждый из нас прожил не одну жизнь. Младшие научные сотрудники становились миллионерами. Кто-то взлетал, а кто-то стремительно катился в бездну. Мы пережили время, когда в один момент поняли, что наша жизнь никому неинтересна, а наши профессии никому не нужны. Мы получали зарплату водкой и пили ее, торгуя на рынках привезенными из Польши или Турции шмотками. Единицы из нас стали богачами, а основная масса оказалась на обочине жизни. Мы никому не верим, отправив своих идолов в старый сундук. Мы не ходим на выборы, потому что нас уже обманывали и не раз. И просто потому, что надоело верить в будущее. Мы уже не любим «Машину времени» и Макаревич давно потерял для нас свой ореол бунтаря. Но мы согласны с его строчками «А век уже как-будто на исходе и скоро без сомнения пройдет, а с нами ничего не происходит и вряд ли что-нибудь произойдет». Это наш век на исходе. Нас готовили жить при коммунизме, мы хотели быть космонавтами и капитанами дальнего плавания, сейчас мы просто доживаем - каждый на том месте, за которое успел зацепиться. Раньше девушки ценили в нас эрудицию и интеллект, сейчас – размер нашего состояния. Отсутствие перспектив уже даже не пугает. Ну, не будет никогда машины, новой квартиры, ну и что? Мы знаем из телевизора, что где-то есть Европа и другие страны, но никогда там не побываем. Мы знаем, что и жизнь есть другая, но это не имеет к нам никакого отношения. Единственное, на что мы надеемся, что дети будут жить лучше, хотя и сами не понимаем, на чем основана такая надежда, когда мир вокруг становится все грязнее и хуже. Может быть, все дело в том, что мы изначально готовились не к той жизни, которую пришлось жить? Хотели быть гитаристами, а пришлось – барабанщиками. И не каждый из нас научился играть на гитаре хотя бы «боем».